Ксения Любавина - С видом  на счастье

— Иди в баню!

— Какая баня, девушка, у меня дома есть ванная! Алюнь, я тебе на полном серьезе говорю. Ну не смогу я сидеть в офисе, стул греть, зная, что ты допоздна мотаешься по городу.

— Ага, и пусть меня Золотницкий вместо тебя на планерках без вазелина… или ты нашего генерального не знаешь!

Александр Никодимович был сатрап тот еще. Нет, ну не то чтобы совсем сатрап, но мужик с фантазиями. Он мог уволить за малейшую провинность, а на какой-либо серьезный косяк просто не обратить внимания. Мог пригласить уволенного сотрудника обратно. Мог устроить помпезный опрос мнения сотрудников, а потом, изучив эти мнения, хлопнуть рукой по столу и объявить: ша, ребята, будет так, как я скажу! Его резиденция располагалась в нашем офисе, и, когда он проходил твердой поступью через зал, где размещались рабочие места сотрудников, мы все непроизвольно съеживались. «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои…» Не скажу за всю Одессу, но лично у меня в душе сразу возникала смута: вот, казалось бы, ни в чем не провинилась, а чувствуешь себя виноватой. По-моему, только Никитин его и не боялся и всегда хихикал, видя мой животный страх перед главным… Господин Золотницкий был одержим идеей фикс, что стоит только ослабить контроль, как всю базу данных тут же спустят налево. Бедняжка Ольга Романовна как-то находила общий язык с шефом, подстраиваясь под его непростой нрав. Но так то ведь Ольга Романовна. Меня увольте.

— Да Никодимыч отличный мужик! — Вася зачем-то пытался меня переубедить.

— Вот и пожалуйста! Общайся сам со своим отличным мужиком! Он ведь тебе предложил эту должность, а не мне!

— Захочешь — предложит тебе. Не Суровцевой же ему предлагать.

Я насторожилась.

— А Суровцева тут при чем?

— Просто Надежда Леонидовна написала заявление на вакансию, как только узнала, что Тишкина увольняется.

— Надежда метит на должность директора? — переспросила я.

— Ну да.

Я задумалась. Амбиции у Суровцевой, конечно, будь здоров. И в связи с этими вновь открывшимися обстоятельствами мне было не совсем понятно, зачем она мне пудрила мозги, уверяя в том, что на место Ольги Романовны назначат непременно Васю? Да где уж мне, простейшей форме жизни с одной извилиной, понять высокие устремления Надежды Леонидовны. Я знала только одно: назначить Суровцеву на руководящую должность — это уже перебор, ибо такой человек, как она, с ее страстью к авантюрам, может в рекордные сроки привести организацию к неизбежному краху.

— А если не мы с тобой и не Надежда Леонидовна, тогда кто?

— Я думаю, человек из другого офиса, так как в нашем остаются только новенькие…

— Ой, не надо из другого офиса…

— Сам не хочу… Только мне такой подход совсем не катит, мол, больше некому, поэтому давай ты…

— «Настоящих, буйных мало, вот и нету вожаков…» Вась, а давай, когда ты станешь руководителем, мы Надежду Леонидовну уволим! — Я что-то не на шутку разошлась.

— Ни за что и никогда! Да как же мы без Надежды Леонидовны?! — с притворным возмущением воскликнул Вася.

18

Утро началось неудачно: у меня не завелась машина. Да, осенью купила я себе «тойоту» 2003 года, белого цвета, на свои кровные, и страшно этим гордилась. Никитин, само собой, был против этой совершенно бессмысленной, на его взгляд, покупки и гундел по этому поводу дней пять или шесть. Я же нисколько не сомневалась в том, что нашей большой семье просто необходимо второе транспортное средство.

И вот она, ласточка моя ненаглядная, сегодня утром категорически отказалась везти меня на работу. Супруг мой, Василий Андреевич, конечно, взяли меня, безлошадную, на борт, но при этом на протяжении всего пути всячески надо мной глумились, упиваясь моим горем.

— Это не я имею машину, это она имеет меня! — радостно напевал Никитин.

Я не сильно двинула ему по загривку, чтоб замолчал. Но мой подзатыльник распалил его еще больше.

— «Чтобы не пришлось любимой плакать, крепче за шоферку держись, баран!» — хихикал он.

— На дорогу смотри, — буркнула я.

Мы подъехали к офису с сорокаминутным опозданием — все пробки проклятущие.

— Начальство не опаздывает, начальство задерживается, — дефилируя мимо нашего стола, проворковала Надежда Леонидовна.

Мы с Никитиным, к ее огромному разочарованию, никак не отреагировали на провокацию. У нас, у небожителей, было очень много работы.

Вскоре я отправилась с клиентом смотреть квартиру. Мы ездили на его машине, крутом «лендкрузере», таком же, как у Вериного нынешнего мужа. Покупателя звали Валерий Кузьмич, он был коренастым, лопоухим, лысым, сорока пяти лет от роду и неженатым. Он, как пишут в романах, волочился за мной, причем самым беззастенчивым образом. Не то чтобы я не любила знаки внимания и легкий флирт. Просто здесь легким флиртом и не пахло. Впрочем, Кузьмича нельзя было упрекнуть в отсутствии галантности. Вот и сейчас, на глазах у моих коллег, прилипших к окнам, он чуть ли не на руках вынес меня из своего великолепного, дерзкого «крузера» и проводил до двери, поцеловав на прощание ручку. На самом же деле прощаться со мной, в прямом смысле этого слова, он и не думал.

— Я этому дяде с большими ушами… уши-то когда-нибудь откручу, — раздраженно произнес Никитин, встретив меня на рабочем месте.

— Васенька, котик, зайчик, солнышко, — взмолилась я, — откручивай ему что хочешь, но только после того, как он купит у меня квартиру за пятьсот тысяч европейских рублей!

Вася подозрительно осмотрел мои руки.

— Опять целовал? — строго спросил он.

— Целовал, — призналась я. — Один раз.

— Вымой руки, съешь лимон, — велел мой Отелло и снова уставился в монитор.

Этим дело, естественно, не закончилось, и вскоре у нас состоялся очень серьезный разговор по поводу моих взаимоотношений с некоторыми клиентами.

— Ал, будь человеком, откажись ты от этого фраера ушастого, — с мольбой произнес Вася, когда мы обедали в кафе, находившемся недалеко от офиса. — Сердце ж кровью обливается — родная жена срывается на несколько часов с каким-то кренделем на джипе! А если он тебя изнасилует?! Я его, естественно, за это убью, но меня же потом посадят…

Никитин нес какую-то совсем не прекрасную чушь, и мне, выдержавшей перед этим полтора часа в обществе Кузьмича, все это начало надоедать.

— Вася, пожалуйста, оставь в покое моих клиентов. Во-первых, Кузьмич меня не изнасилует, во-вторых…

— Интересно, почему это он тебя не изнасилует? Он что, евнух?

Я больше не могла выслушивать подобную ерунду и в раздражении так швырнула вилку на тарелку, что от этого звука все посетители кафе повернулись и с любопытством посмотрели в нашу сторону.